Халифат - исламский консервативный проект

Сегодня мы поговорим об исламском консервативном проекте, исламском консерватизме। Что это такое? Как в каком контексте можно понимать консерватизм? Может ли Ислам быть консервативным, а консерватизм исламским?

Вопросы очень серьезные, поэтому для ответа на них, позволим себе сослаться на работы серьезных (по отечественным меркам) мыслителей, чтобы прокомментировать их.

Первый из них – Гейдар Джемаль, второй – Глеб Павловский.

О «фракциях в Исламской революции»

В одной из своих последних статей Г.Джемаль пишет следующее:

“Естественно, внутри ислама есть течения и существуют противостоящие фракции. Их можно приблизительно различить следующим образом. «Юридический» ислам – рассматривает главной задачей восстановление шариата в полном объеме и применение шариатских юридических норм в мусульманском обществе; гарантом такого восстановления может быть лишь халиф, а при его отсутствии эту роль фактически берет на себя Саудовская династия.

«Иерократический» ислам – выдвигает на первый план корпоративное духовенство либо в форме шиитских клерикалов, либо в форме суфийских учителей. Это направление прямо сотрудничает с традиционалистским клубом.

«Демократический» ислам, примером которого являются братья-мусульмане. Это направление считает возможным применение парламентских практик, опору на средний класс и в той или иной степени маневрирует между суфийскими шейхами и шариатскими богословами. Целью является национальная независимость на исламской основе.

И, наконец, «политический» ислам – интегристское движение, целью которого является объединение на теологической основе всех протестных сил, в том числе и за пределами мусульманского конфессионального поля.

Очевидно, что события в Тунисе и Египте, будучи прологом к потрясениям в других, в том числе, кстати, и неарабских странах, являются шансом на прорыв именно политического ислама – как наиболее целостного и последовательного направления, которое сегодня еще находится только в стадии вызревания, используя при этом все остальные фракции как строительный материал”.

Данный анализ тот редкий случай, когда я считаю возможным согласиться с Джемалем хотя бы в общей оценке ситуации внутри Исламской уммы. Больше того, учитывая размытый характер описанных четырех фракций, со своей стороны могу предположить, что в итоге их можно будет свести до двух, и вот почему.

Если говорить о первых двух «фракциях», надо иметь в виду, что Джемаль фатально не понимает и искажает характер и «юридического» направления, и «иерократического» в его суннитской – суфийской версии, относя его к т.н. «традиционалистскому клубу», концепцию которого мы не раз разбирали и критиковали.

Так как Джемаль не исламский богослов, а российский интеллектуал, применительно к праву и юриспруденции, он также в полной мере унаследовал родимые пятна постсоветской интеллигенции, а именно примитивизацию проблематики права, называя вещи своими именами, просто непонимание того, что есть право и юриспруденция как таковые.

В этой связи я позволю себе еще раз порекомендовать тому читателю, который еще не успел с ним ознакомиться, труд К.Шмитта «Номос Земли в международном праве jus publicum europaeum», чтобы осознать такое фундаментальное явление как Номос, необходимым, но недостаточным элементом которого является Право в глубоком, традиционном понимании.

Вот почему на самом деле то, что Джемаль называет «юридическим» и «иерархическим» направлениями в Исламе, неотделимо друг от друга и могут иметь успех только слитые воедино, как это и было на протяжении всей истории Исламской уммы.

Номос невозможен при отделении правового порядка от сакральной вертикали и легитимности, на языке же Ислама это означает, что Исламское общество и правление невозможны при отделении Шариата от Хаккиката, чему существует масса как теологических, так и практических подтверждений на каждом шагу. Поэтому «юридический ислам» без суфизма – это Голлем, ходячий труп, а суфизм как часть некоего «традиционалистского клуба» без «юридического ислама» в виде исламского правления и общества – это химера, душа без тела.

В этом смысле можно даже не рассматривать всерьез эти «фракции» по отдельности, так как, если у них есть будущее, то только в едином фронте. Отдельный вопрос при этом представляет то, как могут соотноситься между собой суннитский и шиитский «иерократическо-юридические» проекты, о чем мы планируем поговорить в следующей заметке данного мини-цикла.

Теперь, что касается «демократического» и «политического» Ислама. Тут надо сказать следующее.

Первое. Того «политического ислама», о котором мечтает Джемаль, за пределами его самого и нескольких его почитателей, конечно же, еще нет. То есть, «политический ислам» Джемаля на данном этапе есть чистая потенция, никак не представленная в реальности.

Второе. Единственным «политическим исламом», который сегодня есть и который становится мейнстримом исламской политической активности в мире, является как раз «демократический ислам», представленный Ассоциацией «Братья-Мусульмане» («Ихван аль-Муслимин») и идейно близкими к ней фигурами нео- и пост- ихвановцев, такими как Юсуф Кардави и Тарик Рамадан.

В чем суть этого направления, если кратко? Это модернистский Ислам, своего рода исламский протестантизм в американском стиле, то есть, такой вид секуляризма, при котором Ислам не подавляется, как это пытались делать модернисты-лаицисты вроде Ататюрка, но светское государство и политика существуют отдельно, а мусульманское общество отдельно – на уровне т.н. «гражданского общества», стыкуясь между собой посредством демократических процедур, как в США.

Называя вещи своими именами, это, конечно, форма интеграции Исламского мира и мусульман в глобализированный мир, в частности, вписывающийся в план «демократизации Единого Ближнего Востока», который в США продвигают демократы-глобалисты в пику ястребам-просионистам республиканцам. Весьма показательно, что один из ярых сторонников этой политики, всемирно известный финансовый спекулянт и олигарх Джордж Сорос, кстати, являющийся убежденным противником еврейского этнократического государства, будучи сам евреем, недавно заявил о том, что готов оказать максимальную поддержку движению «Братья-Мусульмане».

На этом фоне и прозвучало недавнее беспрецедентно жесткое высказывание одного из ярких идеологов «иерократическо-юридического» проекта, шейха Абдулькадыра ас-Суфи о Кардави и Гануши, которых он назвал буквально следующим образом: "...пропагандисты новой религии, анти-Ислама, реформированного в мондиалистскую капиталистическую толерастию..."

Действительно, все эти «братья-мусульмане» и Кардави-Гануши стремятся привести мусульман в глобальный демокапиталистический мир. Однако как мы не раз писали, того, куда они хотят привести мусульман, уже нет. Кроме того, что они не понимают, что такое по настоящему есть западная демократия, основанная на криптократии и плутократии, суть момента заключается в том, что эта система доживает свои последние дни даже на Западе – и капитализм, и политическая демократия.

В этой связи пытаться повести по этому пути в миро-систему ее периферию, которой объективно является колонизированный исламский мир, в то время как она рушиться даже в ее метрополии – это чистое самоубийство.

Это, конечно, прекрасно понимает Гейдар Джемаль, который совершенно верно чувствует, что демократическая уличная волна в исламском мире долго не удержится на протестантских, про-либерально-капиталистических позициях. Со временем, «демократический ислам», разочаровавшись в западных демократии и капитализме, найдет себе союзников в виде аналогичных массовых движений на Западе и во всем цивилизованном мире, и трансформируется в «леводемократический ислам».

Такой «леводемократический ислам», хотя и не унаследует многих положений крайне экзотической доктрины Г.Джемаля, но все же в главном будет соответствовать ее сути.

И это второй возможный политический проект внутри Исламской уммы, который сегодня стремительно выходит на передовые позиции.

Политический ассасинизм и Мировое правительство

Что же представляет собой «леводемократический ислам», с исламских позиций?

Для многих мусульман, ранее сочувствовавших Братьям-Мусульманам, их программный отказ от Исламского государства в пользу демократии стал если не шоком, то глубоким разочарованием. Меж тем, когда несколько лет назад мы первые стали критиковать их и их палестинское крыло "ХАМАС", на нас стали навешивать ярлыки врагов Уммы, агентов США и Израиля и т.п.

Но насколько же проницательным оказался шейх Абдулькадыр ас-Суфи, да хранит его Аллах, в своем определении "политического ислама" ХАМАС и БМ как "политического исмаилизма"! Вот, что он писал об этом еще много лет назад, когда мало кто мог предугадать такую конечную эволюцию этого движения мусульманского сопротивления:

«Исмаилитских террористов возглавлял скрытый лидер, который прятался в горах, откуда он посылал своих юных адептов в ассасинитские атаки, обещая им Сад и Гурий. Когда их убивали, их хоронили в специальных гробницах мучеников, которые украшались их изображениями, чтобы посылать на них будущих террористов медитировать, сидя у этих могил. Их лидера называли «Старец Горы». Их врагами были христиане и правители Мусульман. Однажды, когда люди поняли, что террор исчерпал себя, эта Секта декларировала, что пришло время для новой политики. Они отменили Исламский Шариат, сделали запретное (харам) дозволенным (халяль) и в Новой Толерантности признали все религии равными и одинаковыми. Иными словами, для Исмаилитов терроризм был не прелюдие к Исламскому государству, но частью создания пост-религиозного, что означает, пост-Исламского будущего.Конца мира, где больше уже ничего не случится».

Диагноз подтверждают и сами апологеты этого направления, например, один из основных его популяризаторов в России Абдулла Ринат Мухаметов. Из его познавательного текста, можно сделать вывод, что Кардави, узаконивший самоподрывы, по сути, индустрию смертников в Палестине, признал демократическую систему и призвал мусульман участвовать в ее строительстве. Как видим, он оказался более чем гибок в вопросах вероубеждения и юриспруденции, но зато, как отмечает Абдулла, «всегда остается тверд в принципиальных вещах, как, например, палестинский вопрос» - этом идоле арабской гражданской религии. То есть, как и предсказывал шейх Абдулькадыр, индустрия самоподрывов в итоге служила не созданию исламского порядка, но установлению Нового Мирового.

Но что это за порядок, как он будет устанавливаться и как этому может послужить в том числе "леводемократический ислам"?

Для рассмотрения этого вопроса мы как раз и обратимся к свежей, крайне важной статье Г.Павловского. Статья осталась почти незамеченной российской публикой, что закономерно, если учесть футурологический характер первой и ограниченный горизонт восприятия второй.

Для меня же эта статья г-на Павловского ценна тем, что в ней он на уровне интуиций подтверждает и признает то, что я год назад подробно обосновал в своих "Размышлениях о Технике", в частности, с главах "Техника и общество" и "Конец истории?".

Фактически Павловский признает глобальную деконструкторскую природу новых социальных технологий - сетей, которые, поставив себе на службу массы, с одной стороны, и вооружив их, с другой стороны, открывают перед нигилизмом последние преграды для окончательного устранения политических суверенитетов.

Однако всесилие свободы, понимаемой как анархия, будет иметь, как всегда, мнимый характер. История Нового времени учит тому, что результатом хаоса, смывающего политический порядок, каждый раз в итоге является установление еще более жесткого порядка, решающего проблему обуздания хаоса более тотальными техническими средствами. Таким образом, жесткость последующей реакции прямо пропорциональна напору хаоса, который ей предстоит обуздывать.

В этой связи, учитывая беспредельность постмодернистского - в отличие от модернистского - восстания масс, рожденный из него порядок, ибо хаос не может быть бесконечным, может быть только абсолютным, то есть мировым.

Обо всем этом я подробно писал в "Размышлениях о Технике" применительно к созданию тотального Мирового государства как возможной перспективе преодоления надвигающегося краха капиталистической миро-системы. Павловский подтверждает и мои, а впрочем, многих футурологов выводы и предсказания:

“Вслед эпохе «застойных автократий» идут политики более искушенного типа. Стала технически осуществима власть, собранная на инновативных платформах, оснащенная передовыми социальными, финансовыми и сетевыми приемами. Такая власть будет изощренней тиранов-эксцентриков, типа Саддама и Каддафи. Нарративно предприимчивая, она своевременно предложит увлекательные сюжеты с приемлемыми социальными ролями. С миметической гибкостью играя мишенями и сценариями для заскучавших масс, она уведет их к новым сюжетам. Объекты ненависти станут сингулярными, и от них будет все трудней уклониться.

Но и такая власть недолго проживет без Хозяина, и будет кем-то приватизирована. Такого всесильного Господина Мишель Фуко с отвращением и тоской угадывал в перспективе биовласти”.

Что это значит, выражаясь понятным языком? Это значит, переход к тотальному контролю за биологическим субстратом человеческого общества техническими средствами, технический контроль биологических и социальных параметров жизнедеятельности общественного человека, от всех его передвижений до всех расчетов.

Какую же роль в создании такого порядка предстоит сыграть нашим леводемократическим «друзьям»? Они должны, с одной стороны, активно нагнетать хаос, деконструирующий остатки суверенных политических систем, с другой стороны, формировать запрос на «новый, более справедливый мировой порядок».

В принципе левые интеллектуалы, принявшие активное участие в работе элитного Римского клуба, еще в 70-е годы озвучили идею о том, что только Мировое правительство может решить совокупность неразрешимых проблем современного человечества – от справедливого распределения природных ресурсов до защиты окружающей среды. Ведущий идеолог леводемократического движения Иммануил Валлерстайн также откровенно пишет о создании «миро-правительства» как закономерном и необходимом итоге трансформации миро-системы, которая должна стать целью демократических сил во всем мире.

Как мы видим, по опыту «братьев-мусульман», такую борьбу будет отличать видимое несовпадение целей и средств. Мученики освободительной борьбы и революции непременно будут думать, что они гибнут за создание принципиально нового общества, будь то Ислама, социализма или чего-то еще, тогда как демократические политики на их крови будут строить свое участие в новой политической системе, которая, скорей всего, будет создаваться через интеграцию прагматических лидеров и идеологов этих масс в новый мировой порядок.

Политический исмаилизм или ассасинизм, а никакой не Ислам, вот название для этой политики, повторяющей путь террористической секты Старца Горы. Непримиримые радикалы, отпочковавшиеся от корневой религии, в итоге превратились в инструмент в руках западных тайных обществ, которые «заказывали» их хозяину устранение тех или иных европейских монархов и вельмож. Впрочем, закономерным образом террористическая секта фанатиков в итоге превратилась в масонскую капиталистическую корпорацию – сегодняшний лидер исмаилитов Ага-хан IV является одним из богатейших людей мира и входит в его самое влиятельные круги.

Исламский консерватизм

Для религиозного, в нашем случае исламского, сознания предельно очевидно, что такое Мировое государство и правительство, и как его следует воспринимать с духовной точки зрения. Это Царство Даджалла, Антихриста, который воцарится, обольстив большинство человечества, и пообещав ему решение всех его проблем уже в земной жизни.
Воцарение Даджалла ознаменует собой открытие эсхатологического этапа человеческой истории или уже пост-истории, непосредственно предшествующего концу света и наступлению Судного Дня. После него у человечества останется только одна альтернатива принятию власти Антихриста – сражение под знаменами Махди и Исуса Христа, мир им, и установление на месте поверженного Мирового государства Сатаны мирового же Царства Божия, впрочем, на непродолжительный период, после которого последует светопредставление.

А теперь – внимание.

Многие религиозные и околорелигиозные деятели в наши дни внушают верующим мысль о том, что приход Махди и/или Иисуса Христа, мир им, есть дело самого ближайшего времени. Эти ожидания неизбежно несут с собой послание о том, что ни о каком делании истории, ни о каком ее продолжении руками простых смертных уже не может идти речи тогда, когда вот-вот придет Божественный Мессия, чтобы повести праведников на войну с миром, который лежит во зле.

Верующие люди, правоверные мусульмане должны понимать, что применительно к данному моменту эти идеи и настроения являются ложными и глубоко порочными. И вот почему.

Имам Махди придет в мир сразиться со злом не ранее, чем в нем воцарится Антихрист, Даджалл, царство которого будет всемирным – впервые за всю историю человечества.

И кто бы что ни говорил об этом в наши дни, царство Даджалла еще не установлено, ибо, во-первых, это будет царство конкретной личности, а не системы вообще, во-вторых, оно будет всемирным.

Аллах говорит в Коране (перевод смыслов):

"Если бы Аллах не сдерживал одних людей посредством других, то земля пришла бы в расстройство. Однако Аллах милостив к мирам" (Бакара, 251).

Мы знаем из священных преданий, пророческих хадисов, что Даджалл воцарится только тогда, когда земля окончательно придет в расстройство, то есть исчезнут или исказятся все ценности, которые составляют основу не только религии, но и естественного бытия человека и общества.

И одним из последних и решающих таких расстройств, по-видимому, а Аллах знает лучше, будет устранение этого сдерживания одних людей посредством других, о котором Аллах говорит, что это его Милость к мирам.

Весь этот комплексный процесс расстройства земли, о котором рассказывается в этом аяте и многочисленных хадисах о признаках приближения Судного дня, рассматривается религиозным сознанием мусульман как «Фитна», что можно перевести на русский язык как «Смута», но с более насыщенным духовным содержанием.

Знаменитый русский военный теоретик и историософ Е.Э.Месснер написал в прошлом веке книгу «Всемирная мятеже-война», в которой описал и осмыслил этот процесс стремительного и поступательного расстройства земли в результате того, что он определил как перманентную «мятеже-войну», состоящую из того, что немецкий философ Э.Юнгер назвал «рабочей чередой войн и революций».

У мусульман есть другое, гораздое более емкое и насыщенное слово для обозначения этого процесса – Фитна. Именно Фитна приводит к окончательному расстройству земли, после которого в мир приходит Даджалл.

Таким образом, если мы видим вокруг нас процессы стремительного расстройства земли, но понимаем, что время Даджалла еще не наступило, это означает то, что мы находимся в периоде Фитны, предшествующей его наступлению.

Фитна бывает разная. Исламская мысль, застывшая в своем анализе социальных и политических процессов после разгрома в Андалусии блестящей гуманитарной школы Ибн Халдуна и Ибн Рушда, возможно, еще ждет наряду с другими направлениями возобновленных интеллектуальных исследований особой дисциплины изучения фитны, «фитнологии».

Фитна, которую уже нельзя остановить, непосредственно предшествует воцарению Даджалла, и, возможно, на этот случай, а Аллах знает лучше, верующие снабжены следующей инструкцией из знаменитого хадиса, где говорится о том, что придет время, когда лучшей собственностью для мусульманина будут овцы, которых он будет гнать в горы, скрываясь от мира.

Однако система Ислама, социальный паттерн Ислама, заключенный в его праве, фикхе, до того, как он непосредственно наступит, освобождает мусульман от привязки своих планов и действий к эсхатологическому периоду, и возлагает на них индивидуальные и коллективные обязанности, заключающиеся в создании и защите общества и правления, основанных на божественной религии (Дин) и здоровой человеческой природе (Фитра).

Таким образом, до наступления Последних Дней политический императив Исламской Уммы заключается не в их ожидании и, тем более, не в их приближении, что присуще еретическим сектам, но в действии по принципу: «делай, что должен, и будь, что будет».

Это не значит, что у такого магистрального, «юридического ислама» в отличие от эсхатологически ориентированных сект нет своей историософии, как это пытается представить тот же Гейдар Джемаль, выставляя его в качестве примитивного законничества.

Историософское значение такого юридического делания, то есть, утверждения Закона, фактически заключается в противостоянии Фитне, а значит, и сдерживании прихода в мир Даджалла-Антихриста до тех пор, когда оно уже произойдет по Предопределению Аллаха.

Именно такое отношение к Фитне отличает ортодоксальный, то есть суннитский Ислам от шиитских и неохариджитских сект – пока это еще возможно, противостоять фитне, когда это уже невозможно, не участвовать в ней самому, спасаясь со своими семьей и близкими.

Собственно, это роднит исламскую традицию с христианской и иудейской с их идеями Катехона в одном случае и Галута в другом в противоположность еретическим доктринам милленаризма, хилиазма или богоборческого сионизма.

Применительно к этой философии мы говорим об исламском консерватизме или исламском консервативном проекте – терминах, в другом контексте для исламского сознания просто непонятных, ибо неясно, что и почему нужно «консервировать» с исламских позиций.

Консерватизм Ислама может быть не конъюнктурным, но только онтологическим, заключающимся в борьбе за сохранение самих основ человеческого бытия, вложенных Богом в природу человека и общества (Фитра), и Номоса Земли как основы политической истории, основанной на единстве порядка и локализации, разделение которых, по Карлу Шмиту, рождает нигилизм – синоним и содержание Фитны.

Именно поэтому исламский консерватизм может быть как охранительным, если речь идет об обществах, соответствующих этим принципам, так и революционным по отношению к системам – их антиподам.

В наши дни исламский консервативный проект может быть основан лишь на сочетании как революционных, так и реакционно-охранительных задач, предполагающих сперва восстановление, а затем сохранение основанного на религии и естественных принципах земли политического и общественного порядка.

Халифат как консервативный проект

Революционный хаос, обрушающий на наших глазах политический и общественный порядок Модерна, с точки зрения Ислама, являющийся лишь псевдо-порядком, действительно разводит по разные стороны баррикад истории две фракции исламского теологического пространства, к которым можно редуцировать классификацию Гейдара Джемаля: консервативную и леводемократическую.

Задача консервативного проекта заключается в использовании революционной энергии разрушения Модерна для последующего обуздания этого хаоса и создания из него консервативного Исламского Порядка. Действия леводемократического направления будут заключаться в эскалации постмодернистского хаоса до тех пор, пока из него силовым образом не будет создан уже Новый Мировой Порядок.

Консервативное и леводемократическое направления разводят между собой отношения к двум важнейшим слагающим Номоса – Порядку и Земле. Консерваторы стремятся к установлению Исламского Порядка (Халифат) на Исламской Земле (Дар уль-Ислам), отграничивая их от порядков и земель иноверцев. Демократы признают единый мировой порядок – демократию в едином же мире, частью которого должны стать и демократические мусульмане.
Именно в этом отрицании демократами сперва категории Дар уль-Ислам, а теперь уже и Халифата кроется вся их политическая и историософская сущность। Думая, что отказываясь от них, они способствуют созданию гуманного и прогрессивного мира, осознанно или несознательно они на самом деле способствуют устранению порядка земли, а значит, и ее расстройству, то есть выступают проводниками глобальной фитны – не только против Ислама, а против человечества вообще.

Ведущим политическим философам еще с конца первой половины ХХ столетия и чем дальше, тем больше было очевидно, что у человечества есть только две возможности выйти из деконструкции Модерна с его нежизнеспособным международно-правовым порядком национальных государств – Единый Глобальный Порядок или Порядок Больших Пространств.

Именно исламские консерваторы, стремясь воссоздать Большое Пространства Ислама и его Номос и вывести его из под паттерна формирующегося через «мятеже-войну» («фитну») Нового Мирового Порядка, способствуют тем самым продолжению истории всего человечества по второму пути, создавая предпосылки для появления других аналогичных пространств и созданию баланса эффективных международно-правовых отношений между ними:

"Если бы Аллах не сдерживал одних людей посредством других, то земля пришла бы в расстройство. Однако Аллах милостив к мирам".

Главный враг Исламского Порядка и Большого Пространства – это, конечно же, не аналогичные пространства и порядки иноверцев, которые могут быть как противниками, так и союзниками в зависимости от ситуации, но глобалистский технократический гегемон, двумя инструментами которого являются виртуальные финансы и информация.

В принципе, победоносная группа мусульман уже сейчас имеет понимание того, каким образом может быть дан эффективный отпор притязаниям глобальной финансовой олигархии на господство над обществом и политическим порядком, хотя оно, конечно же, и нуждается в практической доработке и детализации.

Гораздо сложнее дело обстоит с проблематикой информационного общества, ибо мусульмане, от модернистов до фундаменталистов, кинувшиеся сегодня в твиттеры и фейсбуки, не понимают самой сути этой проблемы, ее колоссального значения.

Несовместимость с Исламом демократии, парламентаризма и партий понимают многие. Несовместимость с Исламом капитализма, бумажных денег и банков понимает уже куда меньшее количество людей. Несовместимость же с Номосом Ислама глобального информационного общества, Интернета и социальных сетей пока не понимает почти никто.

Меж тем, мое мнение заключается в том, что сегодня мусульмане, и особенно мусульманские консерваторы, консервативные революционеры могут и должны использовать интернет и виртуальные сети так и в тех целях, как, скажем, большевики или национал-социалисты использовали парламентаризм – для их разрушения изнутри.

Конечно, это не означает, что в случае победы, инша Аллах, мы должны обратить мусульманское общество в каменный век – это означает, что мы должны создать такое информационное общество и такие институты и сети, которые будут соответствовать сути и задачам Номоса Ислама – его Порядка и Большого Пространства.

Об этом вкратце я уже писал несколько лет назад в своей экспрессии «Ятаган», но теперь следует продвинуться несколько дальше. Конечно, техническое решение может быть найдено лишь специалистами, которым такое задание должно быть дано Правителем Мусульман, создающим для этого специальную, полномасштабную программу.

Говоря откровенно, все это означает то, что если Исламский мир обретет и будет желать сохранить свой суверенитет, то вместо Интернета, то есть, глобальной, наднациональной информационной сети, не подчиняющейся законам суверена, но подчиняющей его своим законам, должна быть создана принципиальна иная система коммуникации – Исламнет.

Помимо ее подконтрольности Исламскому суверенитету от Интернета она должна отличаться тем, что вместо безответственного обсуждения всего, всеми и со всеми она должна строиться по принципу ответственной коммуникации на принципах специализации и дифференциации, исключающей вторжение масс и их невежества в вопросы, которые должны решаться экспертами. Исламские специалисты должны обеспечить техническими средствами подключение жителей Исламского Большого Пространства к Исламнету и невозможность подключиться к Интернету кроме тех, кто будет иметь на это специальное разрешение, например, в коммерческих, исследовательских или пропагандистских целях.

Разумеется, все это может быть и обязательно будет представлено как наступление религиозных мракобесов на свободу. Но для себя мы должны предельно четко понимать и разъяснять своим и чужим следующее –

Вопрос сегодня стоит, как никогда, ребром – либо мы поставим под контроль человека технологию, либо технология в глобальном мире поставит человека под свой контроль.

Мы выбираем первое, и поэтому должны ограждать свои Порядок и Пространство от двух разрушающих сил глобальной фитны – виртуальных финансов и информации, противопоставляя им реальные деньги и реальное знание.

И в этом смысле Исламский мир, инша Аллах, укажет пример другим аналогичным упорядоченным пространствам, желающим сохранять свою независимость от масонской олигархии и медиакратии.

О «традиционалистском клубе»

Представления Джемаля о «традиционалистском» проекте и клубе замешаны на его метафизической доктрине, полное несоответствие которой Исламу было подробно разобрано нами в специальном исследовании.

Однако помимо теологических провалов, представления Джемаля о традиционалистском проекте отличаются и явными практическими нестыковками. С одной стороны, он говорит о том, что традиционалисты являются сторонниками возрождения монархии, что правильно. С другой стороны, он отождествляет традиционалистскую грибницу с крипто-элитой, правящей с помощью финансов и медиакратии, то есть, по сути масонским проектом, который в корне, абсолютно несовместим с монархией и враждебен ей.

Чтобы эмансипироваться от этих заведомо ложных посылок мы со своей стороны будем говорить о консервативном клубе именно в том смысле, который был раскрыт в данной статье.

Исламский консерватизм в принципе является союзником любого реального консерватизма, особенно вырастающего из однокорневой с ним религиозной традиции, то есть христианского и иудейского (но не «иудеохристианского» как продукта вырождения их обоих!), стремящегося сохранить здоровые принципы бытия человека и общество на контролируемой им земле.

Безусловно, Исламский Халифат заинтересован в максимальном распространении Ислама в мире и обязан оказывать этому максимальное содействие, что может и будет входить в противоречие с установками и ценностями консерваторов иных религиозных традиций и пространств. Но истинное послание не может распространяться ложными методами и средствами, и в этом смысле Исламский Халифат будет заинтересован в изъятии мусульман и исламских групп из леводемократической фитны на территории других стран, в частности, Запада, не меньше, чем они сами, их консервативные силы.

Исламский Халифат и ориентированные на него группы вне Большого Пространства Ислама должны будут обеспечить надлежащий призыв к Религии Господа миров, включая и возможность после ее принятия жить максимально полноценной исламской социальной жизнью, будь то в законной общине мусульман с легитимным лидером, либо, если это невозможно – переселиться с этой целью в Халифат.

В этом контексте, с одной стороны, легитимный Исламский Халифат может стать тем фактором договороспособности, который отсутствует у мусульман в современном мире, применительно к немусульманским странам, в которых они проживают. С другой стороны, если такие страны, стремясь к восстановлению своей независимости и легитимной власти, сочтут возможным нахождение на их территории самоуправляющихся исламских общин (как христианские самоуправлялись в Османском халифате), то именно последние могут стать их надежной опорой в восстановлении традиционных монархических правлений, в соответствии с посланием шейха Абдулькадыра ас-Суфи к мусульманам Британии: «Поддержим христианскую монархию против атеистической республики!»

Консервативный реализм

Консервативное сознание есть сознание фундаментально реалистическое. Шейх Абдулькадыр ас-Суфи говорит об исламском отношении ко времени следующее:

«…мы должны вспомнить хадис Саййидины Мухаммада, салла'ллаху 'алейхи ва саллям. Он сказал: (перевод смысла)"Начиная с моего времени до Конца(Света), не будет времени, которое не будет хуже чем предыдущее". Он также сказал:(перевод смысла)"Если кто-то в моё время отклонит одну из десяти вещей, которые были ему приказаны, он войдёт в Огонь" потому что у него был ярчайший пример Саййидины Мухаммада, сaллa'ллaху 'aлейхи вa сaллям. "Но прийдёт время, когда если кто-то выполнит одну из десяти вещей, он получит Рай."
Итак, у нас есть два вещи для понимания. Имеет место уменьшение знания, умаление знания, исчезновение знания с лица земли. Также "барака" Аллаха та'аля, "карамат" Аллаха та'аля, "фадль" Аллаха таким образом увеличивается. Шейх Ахмад аль-Бадави, радийа'ллаху анху, сказал: ""Фадль" Аллаха увеличивается". Его переполнение увеличивается. Всё больше, и больше, и больше».

Мы не являемся махдистами, потому что знаем, что махдистом невозможно быть до прихода Махди – это шиитская ересь. Возможно быть только соратником реального имама Махди, солдатом его армии, но опять же, после того, как он придет в этот мир.

Тем, кому это посчастливится, конечно, будет присуще принципиально иное мирощущение – эсхатологический оптимизм (в отличие от эксхатологического пессимизма махдистов), но мы, по видимому, живем в другие времена.

Наша задача – это восстановление Порядка Земли, пока это возможно, и противостояние Фитне, ее (земли) «расстройству», при полном и абсолютно ясном понимании того, что в итоге одно будет разрушено, а другое произойдет. Это предопределено Аллахом, а Предопределение Аллаха никто не может отменить, поэтому мы как верующие знаем это и должны быть к этому готовы.

Существует хадис Пророка Мухаммада, мир ему и молитва, о том, что его умма проживет тысячу лет, но не проживет больше полутора тысяч лет. Достоверность этого хадиса нам неизвестна, насколько мы знаем, его приводил Саид Нурси во время одного из своих Хаджей, что не свидетельствует в пользу таковой. Имам ас-Суюты, да помилует его Аллах, в книге «аль-Хаауи» привел различные сообщения, на основании которых сделал схожие выводы, но и достоверность первых, и верность вторых многие ученые подвергли критике, исходя из того общего принципа Шариата, что никто не знает времени наступления этих событий.

Тем не менее, одним из признаков наступления Судного дня является стремительное ускорение времени, свидетелями которого мы сегодня являемся. Сейчас за несколько десятилетий происходят такие события и изменения, на которые в предыдущие времена ушло бы несколько сотен лет. Поэтому, даже если принять хадис от Саида Нурси как достоверный и, конечно, не делать из него далеко идущие выводы (на это мы не имеем права, т.к., во-первых, это единичный хадис, во-вторых, даже из множественных хадисов вероучительные выводы делают только ученые), но принимать его в расчет, то и это для нас ничего не меняет. Сегодня на дворе 1432 год по Хиджре, и даже если до конца мира осталось примерно семьдесят лет (хотя это знает только Аллах, и это может быть не семьдесят лет, а семьсот), то и этого времени может быть достаточно для великой эпохи восстановления Халифата, которая может отделить мир от фитны (и) Даджалла.

Мы знаем, что миру когда-нибудь придет конец, но мы также знаем, что пока этого не произошло, мы должны действовать так, чтобы не приближать этого времени своими действиями.

Это и есть принцип исламского консерватизма: делай, что должен, и будь, что будет.